Шесть месяцев, которые изменили Украину

Первые люди вышли в центр Киева 21 ноября. Совсем недавно. Бесконечно давно.

Я помню слова моего друга после провала Вильнюса – «зато образ Януковича остался для меня цельным». Мы ломали копья о том, кто разделит с «федорычем» второй тур в 2015 году. Гадали о том, почему Врадиевка не переросла в майдан. Говорили, что время протестов ушло и его не вернуть. Мирились с мыслью о том, что Украина закончилась. А оказалось, что она даже еще не начиналась.

Потому что все эти двадцать три года Украины не было. Была туша УССР, которую доедали люди, сменившие статус директоров на статус собственников. Были остатки советского ресурса, который делили те, кто в силу обстоятельств смог попасть на верхушку пирамиды. Государство было методом достижения их целей и – одновременно – инструментом деградации собственного населения. Все, что создавалось в стране – создавалось не по его воле, а, скорее, вопреки.

Украиной гордились даже не за наличие в ней чего-то достойного, а по факту отсутствия недостойного. Например, однозначной цензуры или концентрации власти в одних руках. Украину ценили не за наличие внятных и достойных правил игры, а за их отсутствие – это казалось более выигрышным, чем железобетонные вертикали власти у соседей.

После первого майдана в 2004 году было ощущение, что страна обогнала Россию на историческом пути развития – и Москве предстоит идти в фарватере Киева. После победы Виктора Януковича ощущение стало прямо противоположным. Главная дилемма была в том, сможет ли Партия регионов повторить успехи «Единой России», не имея нефти и газа. А полгода назад внезапно начались события, которые страну изменили окончательно. При любом исходе Украина никогда не будет прежней.

Мои коллеги из Москвы любят говорить о том, что майдан стрелял в Януковича, а попал в Украину. Что государство рушится на глазах. Возможно, в этом и состоит разница подходов – в российской традиции государство само по себе цель и ценность, а для украинцев государство – это средство развития человеческого капитала. Если госмашина служит для дерибана и проедания, то в топку такую госмашину. Если государство нужно лишь для коллективного «януковича», то, значит, это государство нужно пересобрать.

Поэтому я не удивляюсь тому, что вижу в новостях. Вся система была выстроена под то, чтобы быть неэффективной. Армия – для потешных парадов, милиция – для поборов, чиновники – для создания полосы препятствий. Я понимаю, что кто бы сейчас не победил на президентских выборах – это будет лишь промежуточный президент промежуточной Украины. Революция – это смена правил игры и именно поэтому она еще не закончилась. Быть может, после «февральской» страну еще ждет «октябрьская». Быть может, Украине еще раз придется досрочно переизбрать президента. Но это естественно. Неестественно – это думать, что воскресные выборы ставят точку в истории Майдана.

И, тем не менее, уже сегодня странно вспоминать все то, из чего состояла повестка Украины полгода назад. Выпустят ли Тимошенко, снимут ли Кличко с выборов, перенесут ли выборы президента в Раду – это все вопросы кажутся бесконечно далекими, как позавчерашний сон. Пшонка, Захарченко, Чечетов, Медведчук – кто все эти люди? Почему их фамилии мне кажутся знакомыми?

Все, что происходит со страной – это родовые боли. Внутренние кровотечения, рвущиеся пуповины, слабый иммунитет – как и у любого новорожденного. Это рождение новой общности, которая будет пролегать не по паспорту и админграницам, не по месту рождения и национальности, не даже по языку или отношению к истории, а по ценностям и картинке будущего.

И меньше всего Украине сейчас нужен самоуспокоительный треп. Самым честным будет пообещать себе кровь, пот и слёзы. Страна – это территория. Государство – это способ самоорганизации людей на территории. Страна у нас чудесная. Государство – говно. Мы поздно это поняли. Но лучше поздно, чем никогда. 

Павел Казарин, Сноб.ру